Предательство или обстоятельство?

Наш светлый мир, он был бы чуть теплей,
Но сотни лет, как та подножка сзади,
Измена ходит с финкой средь людей,
И с нею рядом Подлость на подхвате.

Послешкольное время! Такое приятное и беззаботное, но только в том случае, когда в школе всё хорошо. Но, увы, так бывает не всегда. Спрашиваю папу:

— Папа, а ты слышал такую песню, «если друг оказался вдруг, и не друг и не враг, а так»?

— Помню, сынок, — отвечает папа, слегка прищурившись, — Высоцкий пел. Умная песня, а почему ты спрашиваешь?

— Пашка, — грустно вздыхаю я. – В общем, сегодня он меня предал.

— Можно подробнее? – папа подсел ближе ко мне. — Рассказывай.

— Да, поругались мы маленечко с одноклассником Саней. На переменке, перед последним уроком, пошли за подстанцию. Пару раз там по плечам, ещё куда-то стукнули. Даже по морде ни разу не досталось, да и не хотели, чисто разминка. А завуч в окно видела. Заходит к нам, значит, после урока, и говорит, что все будут сидеть хоть до утра, если не скажут, кто дрался. Все молчат как рыбы. Минут пять молчали.

Тут Пашка встаёт, и говорит, что ему домой надо, и он не намерен из-за «всяких» сидеть тут вечность. Короче, не то чтобы показал пальцем, но смотрит на меня и Саньку. А мы ж с Саней давно помирились, а тут …

— Что тебе сказать, сын? – отвечает папа, похлопывая меня по плечу, — Похоже на предательство, но надо разбираться. А вообще, предательство и подлость испокон веку ходят по земле рука об руку. Чаще всего они совершаются из-за каких-то сиюминутных выгод.

Ведь нельзя же врага назвать предателем? Он враг. И всё что он совершает, делается для того, чтобы тебя уничтожить. Хорошего от него ты и не ждёшь. Предателем может быть только друг, товарищ, близкий человек.

— Ну вот, выходит, что Пашка предатель. Я ведь почти так и подумал. Но легче от этого не стало. Возможно, станет легче завтра, когда Саня и я, по очереди спросим с этого «товарища». А сейчас, как будто в душу высморкались. Гадость!

— Кто-то умный давно сказал, сынок, «каждый человек, которому ты доверился, получает в руки нож. Теперь он может защитить тебя, или уничтожить». Поэтому, круг самых близких, очень доверенных людей, должен быть очень узким. Чем меньше знающих, тем больше шансов, что тебя не предадут. Не зря говорят: знают двое, знает и свинья.

— Выходит, что Пашка не совсем друг? Или он притворялся, что им был? А я его в свой бизнес взял! По-дружески!

— Не спеши с выводами, Силантий, не всё так просто. Мы ведь с тобой не знаем, куда он так торопился. А может быть, у него была настолько важная причина, что он …

— Что он предал друзей, да ведь, папочка? Не знаю, как будет дальше, но сейчас я говорить об этом чело…, об этом однокласснике, короче, не хочу.

— Да, сын, самым страшным следствием предательства является потеря доверия. Восстановить его невозможно. А дальше этот человек никому не нужен.

Как в последнюю страшную войну. Изменил человечишко, перебежал к врагу, всех предал, обо всех ноги вытер. Полезен он врагу? Да, конечно! Уважает его враг? Конечно, нет. Потому что ему нельзя верить! Так что Пашка, я думаю, ещё не раз вспомнит свою слабость, и не раз всплакнёт.

***

Прошёл день. Словив отца на кухне, я завожу разговор.

— Привет, папа! – говорю я. — А у нас продолжение темы «Пашка». Сегодня ему весь класс объявил бойкот. Весь день ни одной руки, ни одного «привета».

— Ничего себе у вас там страсти бурлят, Силантий! – папа хмурится, собирается с мыслями.

— А после уроков пошёл я домой, слышу, под лесенкой кто-то скулит, — продолжаю я рассказ. – Думаю, щеночек что ли, или кошка? Заглядываю, а это Пашка. Поговорили.

В общем, оказывается, в аккурат за день до «предательства» ему мама сказала, что если снова не придёт из школы вовремя, то она заведёт себе другого сына, а его, Пашку, отдаст по объявлению через Авито, в добрые руки. А как он будет спорить с мамой? Она женщина, а он же мальчик. И в добрые руки, сам понимаешь, не хочется.

Папа, ты, наверное, будешь меня презирать, но я его простил, и пожал руку.

Папа тут же протянул мне руку, и изрёк:

— Силантий Александрович, ты поступил как настоящий мужчина, и человек. То, что ты сделал, имеет имя – Милосердие! Я думаю, ты у меня растёшь правильным мужчиной. И я тебя уважаю!

— А ещё, я вот что думаю, — не унимался я, отвечая на папино рукопожатие. — Если бы мы с Сашкой сразу встали и признались во всём, ничего этого не было бы. Ведь правда? Это ведь из-за нас класс не мог домой уйти, и Пашка – в том числе…

— Молодец, Силантий! Мыслишь, анализируешь. Мне это нравится!